это может быть? Ведь это означало бы, что растения подобны в таком случае животным и человеку! Безбожно! Безнравственно! Человек создан по подобию самого бога, как же уподоблять цветок человеку? — возмущались одни.
— Есть ли еще пол и у низших животных — неизвестно, — рассуждали другие. И приходили к общему мнению: и говорить-то на эту тему грешно и неприлично.
А Линнеус все чаще и чаще думал о роли тычинок и пестика в жизни растения. Они казались ему такими важными, что он начинал думать: может быть, именно тычинки и пестики — самое важное в различиях или сходствах между растениями. Может быть, по ним следует классифицировать растения?
Пока же надо больше и больше рассматривать живые цветки и изучать их строение.
Путаницу можно устранить
Цельзий показал рукопись молодого исследователя профессору Рудбеку.
— Познакомьте меня с автором, — сказал Рудбек. — Работа очень интересная.
Примерно в это время Цельзий должен был переехать в Стокгольм, но его беспокоила судьба Линнеуса.
— Я вынужден расстаться с этим столь обещающим студентом. Без меня пусть он продолжает жить в моем доме, но как быть с ним дальше?
— Что же, — задумался Рудбек, — мне разрешают иметь помощника для лекций. Пусть придет ко мне в Ботанический сад. Я посмотрю, что он знает.
Ну и экзамен же устроил Рудбек своему будущему ассистенту! Оба изрядно утомились: один — спрашивая, другой — отвечая, но оба остались довольны друг другом и экзаменом.
— Не прошло трех лет, как этот студент появился в Упсале. Ему едва стукнуло двадцать два года. Большой риск поручать ему чтение лекций. Ассистент ведет демонстрации и замещает профессора в части курса. Куда это годится, — говорили некоторые ученые. Эти сомнения Рудбек полностью отвел, заверив, что у Линнеуса есть должная подготовка.
Весной 1731 года Линнеус прочитал первую публичную лекцию. Осенью он продолжил чтение курса. Скромно, но с чувством сдержанной радости и гордости он писал в Лунд о том, что к нему приходят до четырехсот слушателей, в то время как аудитория самого Рудбека редко достигает восьмидесяти человек.
Оказалось, что Линнеус — блестящий лектор и талантливый педагог. Жар, с которым он говорил о растениях, умение дать научные сведения о них на фоне поэтического описания картин природы оставляли неизгладимое впечатление в душе каждого. Слава его быстро росла, она приумножалась и экскурсиями, которые он проводил со студентами.
Увлекающийся до полного самозабвения возможностью говорить о растениях, показывать их, чрезвычайно подвижный, веселый, молодой лектор стал любимцем молодежи. Занятия с учениками отнимали все дни полностью, но зато материальное положение его упрочилось.
Рудбеку и еще раз Рудбеку Линнеус считал себя очень обязанным. В день именин своего профессора Линнеус горячо поблагодарил его торжественной речью:
«…Я, который прежде всего у всех был в презрении по причине крайней бедности моей, теперь, по твоей милости, у всех я в уважении…»
Признательный Линнеус назвал одно травянистое растение, «нежную траву», как он говорит, именем своего покровителя.
«Великий Рудбек! Для увековечения славы имени твоего, я назвал ее Rudbeckia, по власти всем ботанистам, следовательно, и мне предоставленной. Она должна соделать имя твое бессмертным и гласить о нем пред царями и князьями, пред ботанистами и врачами, пред всеми людьми, так что, если мир весь умолкнет, то Рудбековы растения будут гласить о нем, доколе не прейдет природа…»
И в самом деле, многие люди знают рудбекию — «золотой шар», обычное растение садов и палисадников. Оно зовется так в честь Рудбека.
«…Не для того именовал его, чтобы через то более обратить на себя твою благосклонность, но дабы принести тебе хотя малейшую дань высокопочитания за великие благодеяния, мне доселе тобою оказанные…»
Действительно, Рудбек был очень заботлив к Линнеусу и старался улучшить его материальное положение.
— Живите в моем доме, — предложил он ему, — и будьте наставником моих трех сыновей.
Квартира, полное содержание и еще 90 серебряных талеров в год от Рудбека, да королевская стипендия в 60 талеров. Да еще вознаграждение за частные уроки!
Одни ученики оплачивали его труд деньгами, другие — книгами, от третьих он получал одежду. Все это было совсем не плохо для человека, еще недавно ходившего без подметок.
Работать приходилось очень много, больше, чем когда-либо до сих пор. Только вечером мог он сесть за собственную научную работу. Долгие ночные часы проходили в полном безмолвии и напряженном раздумывании над системой растений.
Как и в Лунде, он приходил к выводу о необходимости навести порядок в «ботаническом хозяйстве». По сочинениям ботаников Линнеус видел, что безграничная путаница в неуклюжих многословных названиях растений все усиливалась.
Ученые переставали понимать друг друга в этом хаосе фактов. А фактов о жизни и строении растений к тому времени накопилось очень много.
Редкий корабль не привозил в числе своих грузов растений из вновь открытых стран. Один XVI век принес столько нового из растительного мира чужих краев! Картофель, подсолнечник, помидоры, табак и маис, шоколад и кофе быстро прижились в Европе. Китай присылает апельсины. С Цейлона везут камфарный лавр, гвоздичное и коричное дерево; мускатный орех — с Моллукских островов. Америка удивляет ананасами и не меньше того агавами и кактусами. Из Восточной Африки привозят описание баобаба.
Пришельцам из дальних стран создают условия, и они растут под чужим небом в специально организованных ботанических садах.
Сначала это были «аптекарские сады» и «аптекарские огороды» при университетах, постепенно становившиеся научными учреждениями. Первые ботанические сады возникли в Италии —
